М. Юдина впервые выступила с Квартетом имени Бетховена (тогда еще именовавшимся «консерваторским») в концерте, который состоялся в Малом зале МГК 16 апреля 1930 года. [Первым из «бетховенцев» с М. Юдиной познакомился С. Ширинский. В 1926 г. в Ленинграде после выступления в одном из юбилейных (в ознаменование 60-летия) концертов А. Глазунова под его управлением С. Ширинский сыграл свой первый в этом городе solo-abend. В качестве концертмейстера ему была рекомендована молодая талантливая пианистка Мария Юдина. Соглашаясь выступить с незнакомым ей московским музыкантом, она поставила непременным условием включение в программу Концерта-баллады С. Прокофьева для виолончели и фортепиано, ор. 15, что и было осуществлено. Кроме того, прозвучали D-dur'ный концерт Гайдна, Соната В. Ширинского и Соната для виолончели соло 3. Кодая. Рассказывая товарищам по квартету о М. Юдиной, С. Ширинский рекомендовал ее не только как отличную пианистку и чуткого ансамблиста, но и как яркого, самобытного музыканта.] В тот вечер прозвучали Фортепианный квинтет Танеева и Седьмое Трио Es-dur для скрипки, кларнета (С. Розанов) и фортепиано Моцарта. Квартет завершал свой седьмой концертный сезон. На его творческом счету было уже четыре сотни выступлений, победы на Первом (1925) и Втором (1927) всесоюзных квартетных конкурсах, успешные гастроли во Франкфурте-на-Майне на Международной музыкальной выставке (1927). Следующее выступление Юдиной с Квартетом имени Бетховена произошло 22 ноября 1933 года в концерте к 100-летию со дня рождения А. Бородина. М. Юдина играет с «бетховенцами» Квинтет, а сама -- фортепианные пьесы композитора; 31 января 1934 года прозвучал Квинтет Танеева и -- после исполнения «бетховенцами» Квартета Равеля -- фортепианные пьесы Равеля и С. Прокофьева.

Творческие контакты М. Юдиной и Квартета имени Бетховена значительно укрепились во время войны. Десять концертов в 1930-1941 годах, шестьдесят -- в 1941-1945, тридцать -- в 1945-1970 -- такова статистика, красноречиво свидетельствующая об этом. Квартет оставался в Москве на протяжении всей войны, покидая ее лишь для того, чтобы выступить в воинских частях. Как обычно, репетировал ежедневно и почти ежедневно выступал. Самый продолжительный в истории ансамбля «сезон» длился с 19 июля 1941 года по конец августа 1944-го без каких бы то ни было летних каникул. Тридцать восемь поистине героических месяцев! И все эти месяцы рядом с музыкантами трудилась Мария Вениаминовна Юдина.

Основной концертной площадкой ансамблистов сделалось радио. И квартет, и Юдина были в числе пионеров советского радиовещания. Они активно участвовали в его музыкальных передачах еще в 20-е годы, уже тогда оценив огромную роль радио в пропаганде искусства. Однако теперь значение музыкальных радиопередач умножилось. Характерно, что именно на радио состоялся тысячный по счету концерт «бетховенцев». М. Юдина сыграла с ними (14 апреля 1942 года) Квинтет Бородина.

Вместе с «бетховенцами» Юдина принимала участие во множестве радиопередач, транслировавшихся на Испанию и Швецию, Англию и США. Это был голос непоколебимости советского народа, даже в самые тяжелые дни войны убежденного в грядущей победе. Нередко передачи начинались далеко за полночь. Каждый из ансамблистов имел подписанный военным комендантом пропуск «на право беспрепятственного движения по городу Москве после 24 часов». Репетиции и выступления «сопровождались» бомбардировками и грохотом орудий противовоздушной обороны. Позднее «аккомпанементом» концертов сделались праздничные салюты.

«Музыкальная жизнь в Москве усиливается и оживает с каждым днем, -- писал в самом начале 1942 года А. Гедике. -- Действует ряд театров, в том числе филиал Большого театра. Каждое воскресенье концерты дают в Большом зале консерватории и в Зале Чайковского. Очень много выступают Юдина и Квартет имени Бетховена». [Гедике А. Письмо А. Гольденвейзеру 12 января 1942 года. В кн.: А. Б. Гольденвейзер. Статьи. Материалы. Воспоминания. М., 1969, с. 309.] М. Юдина и «бетховенцы» играли в Малом зале консерватории и Октябрьском зале Дома Союзов, в Центральном Доме Красной Армии и Московском университете, в Доме-музее П. Чайковского в Клину (первый их концерт состоялся здесь через несколько дней после освобождения Клина от фашистских захватчиков) и в воинских частях. «Публика сидит в шубах и в валенках, -- писал после одного из концертов В. Борисовский. -- В зале очень холодно (приблизительно 4 градуса), огромный успех. У альтиста под фраком лыжный костюм... Настроение исполнителей и публики -- отличное, так как почувствовалось начало нормальной, регулярной музыкальной жизни. Публика очень ценит тех исполнителей, которые остались в Москве делить горе и радости с ее основными жителями». [«Журнал» (дневник) Квартета имени Бетховена.]

Как в радиопередачах, так и в концертных выступлениях М. Юдиной и Квартета имени Бетховена чаще всего звучала русская классика: Секстет Глинки, Фортепианное трио Чайковского, фортепианные квинтеты Бородина и Танеева; наряду с русской и советской (Квинтет Д. Шостаковича) музыкой, исполнялись Фортепианное трио, ор. 70 Бетховена (D-dur), Первый фортепианный квартет Брамса, «Фореллен-квинтет» Шуберта.

Событиями, далеко выходящими за рамки одной только музыкальной жизни, были концерты в Малом зале МГК 18 января и 31 мая 1942 года. Весь сбор с них отчислялся в фонд строительства танков. В первом концерте М. Юдина участвовала в исполнении квинтетов Бородина и Шостаковича и Секстета Глинки, во втором, целиком посвященном творчеству Чайковского, выступала как партнер Д. Цыганова и С. Ширинского в трио, а также аккомпанировала С. Мигаю в романсах.

В послевоенные годы М. Юдина участвовала в юбилейных концертах Квартета имени Бетховена в Большом зале МГК 30 ноября 1948 и 16 января 1954 годов (в годы 25- и 30-летия ансамбля). Из других их совместных работ хочется особенно выделить с большим успехом сыгранный в Ленинграде Квинтет Танеева (Малый зал имени Глинки, 19 ноября 1957 года), великолепное исполнение «Фореллен-квинтета» (партию контрабаса -- В. Хоменко) в концерте в Малом зале МГК 19 ноября 1960 года, трансляционная запись которого переведена была на пластинку; наконец, последняя работа ансамблистов [В 1964 г. после тяжелой болезни вынужден был отказаться от исполнительской деятельности В. Борисовский. В 1965 г. скончался В. Ширинский. М. Юдина, как и Д. Шостакович, была в числе музыкантов, высказывавшихся за необходимость сохранения ансамбля «бетховенцев». Об исключительно теплом отношении М. Юдиной к Ф. Дружинину, заменившему В. Борисовского за альтовым пультом квартета, красноречиво свидетельствуют и неоднократные высказывания Марии Вениаминовны о молодом тогда музыканте» и их совместные выступления. A-dur'ный квартет Брамса и на записи, и в концерте М. Юдина играла в ансамбле с Д. Цыгановым, Ф. Дружининым и С. Ширинским.] -- запись на пластинку A-dur'ного фортепианного квартета Брамса (июнь -- октябрь 1968 года) и исполнение его же в Малом зале МГК (18 мая 1969 года) -- последнее публичное выступление Марии Вениаминовны.

Творческое содружество ансамблистов вовсе не имело своею почвой полную идентичность во взглядах на искусство. «Хотя и были у нас глубокие расхождения, -- подчеркивала Мария Вениаминовна в набросках воспоминаний о квартете, -- но мы неизменно совместно музицировали и дружили». [Юдина М. Фрагменты воспоминаний о Квартете имени Бетховена. Надпись на программке юбилейного концерта, посвященного 30-летию творческой деятельности квартета (1953 г.). ОРГБЛ, ф. 527.] Многое скрепляло этот просуществовавший до конца жизни М. Юдиной союз. Прежде всего определяющее и направляющее всю исполнительскую жизнь пианистки и квартета поистине подвижническое служение музыке. «Не смотреть на квартет как на источник средств к существованию», -- гласил «устав», утвержденный «бетховенцами» в самом начале творческого пути. Вся жизнь Марии Вениаминовны -- доказательство того, что и она не отступала от этого принципа.

Для того чтобы ощутить, что значила камерная музыка для Марии Вениаминовны и как непререкаемо было ее убеждение в способности передать в так называемом камерном сочинении всю полноту человеческих чувств, мыслей, переживаний, достаточно было хоть раз попасть на будничную или памятную каждому, кто в ней участвовал, генеральную репетицию студентов ее класса камерного ансамбля в Институте им. Гнесиных.

Приверженность современной музыке -- важный фактор духовного родства «бетховенцев» и М. Юдиной. На протяжении всей своей исполнительской деятельности и квартет, и пианистка оставались активными пропагандистами сочинений композиторов XX века, преодолевая и косность, и недоверие, и непонимание. Вот эпизоды из творческой практики «бетховенцев». 23 мая 1925 года после концерта в Малом зале МГК, где они исполняли Три пьесы для квартета И. Стравинского и Пять пьес Казелли, в дневнике ансамблистов появляется недвусмысленная запись: «Публика смеялась...» В феврале следующего года они включают оба эти сочинения в программу концерта, которым открываются их гастроли в Одессе.

Во Франкфурте-на-Майне в 1927 году «бетховенцы» играли Хиндемиту его Второй квартет, в последующие годы выступали вместе с Мийо, С. Прокофьевым, Д. Шостаковичем. Хиндемиту исполняла его сочинения и М. Юдина, в частности первую часть его Klaviermusik (Музыки для фортепиано), ор. 37. В одном из черновых набросков Марии Вениаминовны есть характерное признание на этот счет: «Я впервые и почти одна много играла Хиндемита в концертах в Ленинграде и Москве. Он сам мне сказал об ор. 37 No 1, что bei uns [у нас] никто сего цикла так не играл и не сыграет». Речь идет о 1927 годе, когда Хиндемит концертировал в СССР как альтист и участник знаменитого Квартета Амара -- Хиндемита...

В 1959 году Мария Вениаминовна пишет «бетховенцам» в ответ на их теплое письмо-поздравление с 60-летием: «Еще раз благодарю, соскучилась за Вами, хочу сыграть с Вами что-нибудь «ультрановое», чем сейчас усердно занимаюсь, и имею разные партитуры из Парижа, ибо веду оживленную переписку. И с Нью-Йорком. Жить действительно стало веселее». К сожалению, намерение это так и не было осуществлено.

Среди композиторов три имени следует выделить особо: Бетховен, Танеев, Шостакович. Приверженность к творчеству этих композиторов, глубина постижения их произведений прочно скрепляла Юдину и квартет.

Признанная «бетховенистка», [Не могу не вспомнить, как М. Юдина «учила Бетховену» молодого дирижера М. «Встретившись» с ним в бетховенской программе, в которой она должна была исполнить Четвертый фортепианный концерт, Мария Вениаминовна пристально следила за репетициями симфонического оркестра Всесоюзного радио в Колонном зале Дома Союзов. Игралась Седьмая симфония. И когда, садясь за инструмент, М. Юдина показывала, как следует исполнять Седьмую, оркестр не только был заворожен магией всепронизывающей воли пианистки, но и открывал для себя неизведанные ранее глубины бетховенской музыки. Мария Вениаминовна играла симфонию без нот, с любого ее места, играла очень оркестрально. Я не знал еще тогда, что Седьмая -- ее любимое симфоническое сочинение Бетховена, что еще в 1935 году, не без воздействия Б. Яворского, она выучила симфонию по листовской обработке и готовилась к ее использованию в концерте, к сожалению неосуществленному.] замечательный интерпретатор сонат, концертов, Тридцати двух вариаций и Вариаций на тему вальса Диабелли, М. Юдина сыграла с участниками Квартета имени Бетховена два его трио (D-dur, ор 70 и B-dur, ор. 97), Фортепианный квартет (соч. 1785 года); с исполнением фортепианных сонат выступала в бетховенских циклах ансамбля в сезонах 1949/50, 1951/52, 1959/60, 1961/62 годов. Это были те самые годы в творческой эволюции пианистки, о которых Л. Гаккель справедливо писал как о времени все большего отхода от программ романтического склада, увлечения сочинениями Стравинского, Хиндемита, Бартока, Д. Шостаковича. [См.: Гаккель Л. Из наблюдений над концертной жизнью Ленинграда 50-60-х годов. Цит. изд., с. 119.] Оставаясь интерпретатором в музыке даже тех композиторов, которые выступали сторонниками антиинтерпретаторского исполнительства (Стравинский, Хиндемит), М. Юдина обогащала свою трактовку Бетховена, особенно позднего. Не случайно в квартетных циклах «бетховенцев» она сыграла B-dur'ную сонату, ор. 106 («Große Sonate für das Hammerklavier») и дважды -- Сонату, op. 111.

Для Юдиной поздние сонаты Бетховена были «самой подлинной музыкой», «пиром ума», «оргией интеллекта». [Нейгауз Г. О последних сонатах Бетховена. -- В кн.: Из истории советской бетховенианы. М., 1972, с. 244.] В этих сонатах с большой силой провидения наметились горизонты музыки будущего. Ничто не действовало на слушателей М. Юдиной с такой неотразимой силой, как эта «живая связь времен».

Все эти свойства юдинских интерпретаций как нельзя лучше соответствовали творческому кредо «бетховенцев». И что бы ни играли ансамблисты -- квинтеты Шуберта или Брамса, фортепианные Квартет и Квинтет Танеева или Трио Чайковского -- новизна предлагаемых ими трактовок определялась сегодняшним их прочтением. «Четыре профессора играют не по-профессорски, то есть без тени академизма, -- писал один из рецензентов во время гастролей Квартета имени Бетховена в ФРГ в 1963 году. -- Поражает, как они сохранили этот огонь, эту приподнятость, это отсутствие штампа». [«Stuttgarter! Nachrichten», 19 декабря 1963 г.] Отнюдь не по-профессорски играла в ансамблях с «бетховенцами» и профессор М. Юдина.

Мария Вениаминовна не могла не ощущать своей духовной сопричастности ансамблистам, мечтавшим ежесезонно выступать с полным циклом квартетов Бетховена и успевшим осуществить в с е г о (!) девять подобных циклов, не считая многочисленных записей. Юдина не могла не ценить контактов с музыкантами, чья интерпретация бетховенских квартетов -- особенно поздних -- импонировала ей собранностью мысли, обостренностью драматургии, укрупненностью формы, симфоничностью мышления и внутренней свободой высказывания. Квартет, со своей стороны, не только дорожил каждым совместным выступлением с М. Юдиной, но и учился у нее.

Танеев... «Бетховенцы» были в своей приверженности Танееву столь же верны, как и М. Юдина. Начиная с первого своего сезона в 1923/24 году, когда ансамблисты сыграли Второй квартет Танеева, в их программах постоянно звучат камерные сочинения композитора: Шестой квартет, Второй и Третий неизданные квартеты, Струнное трио, фортепианные Квартет и Квинтет. В двух последних партнером «бетховенцев» многократно выступала М. Юдина. С нею же оба они были записаны на пластинки: Квартет -- в 1953 году, Квинтет -- в 1957-м.

Интерпретация Фортепианного квинтета М. Юдиной и «бетховенцами» по праву может быть названа шедевром. В многолетних творческих контактах М. Юдиной и «бетховенцев» не было, пожалуй, более яркой страницы. Эта интерпретация оказалась словно в центре тех поисков, которые связывали пианистку и квартетистов и в иных их совместных работах. Яркие приметы оставляет в сознании слушателей трактовка каждой из четырех частей Квинтета. Но ни леденящий душу холод вступительного раздела первой части, ни яркость перевоплощений ансамблистов в Scherzo, где безудержному движению крайних эпизодов противопоставляется самоуглубленное раздумье среднего, ни страшная в своей неотвратимости поступь ostinato в Largo с его эмоциональной атмосферой, заставляющей вспомнить об античной трагедии, ни редкая одушевленность, патетика финала, ни, наконец, бесконечное многообразие характера звучания рояля М. Юдиной, то по-оркестровому могучего, то бесплотно-воздушного, -- ничто не воздействует на слушателя с такой безотказной убедительностью, как единство общей концепции произведения, стройность его архитектурных пропорций.

Работа «бетховенцев» с М. Юдиной над Квинтетом Танеева, который в довоенные годы оставался едва ли не единственным «объектом» их совместных выступлений, [Кроме Квинтета Танеева, исполненного ансамблистами совместно с Юдиной с 1930 по 1941 г. семь раз, в их концертах прозвучали лишь Фортепианный квинтет Бородина (дважды) и Первый фортепианный квартет Брамса (один раз).] оказала несомненное воздействие на трактовку «бетховенцами» других камерных произведений этого композитора. В особенности это ощущаешь, сопоставляя интерпретации Квинтета и Шестого квартета. В обеих перед слушателями рисуются могучие монолиты, выстроенные в этом ансамбле равновеликими музыкантами.

Д. Шостакович... Квартет имени Бетховена и Юдина с полным основанием могут быть названы единомышленниками по одному лишь преклонению перед его творчеством. Юдина неподражаемо интерпретировала Вторую сонату Шостаковича, его Прелюдии и фуги, овеянное трагизмом военных лет Фортепианное трио. Она восторгалась его симфониями, жила ими, знала чуть ли не наизусть их партитуры. «Бетховенцы», как известно, выросли на музыке Д. Шостаковича, явившись первыми истолкователями его камерно-инструментальных сочинений (кроме Первого и Пятнадцатого квартетов), и, по неоднократным признаниям самого Дмитрия Дмитриевича, были вдохновителями его активной работы в этом жанре.

К сожалению, мы не располагаем записями, которые могли бы документально подтвердить общность трактовки М. Юдиной и «бетховенцами» камерно-ансамблевых сочинений Д. Шостаковича. Трио не было сыграно ими вообще, квинтет прозвучал всего три раза в 1942 году: дважды в радиопередачах и один раз в Малом зале МГК. Оба эти сочинения, написанные Д. Шостаковичем для «бетховенцев», игрались ими чаще всего с самим автором в Москве и на гастролях (в том числе -- зарубежных) -- в концертах, радио- и телепередачах, на записях.

Но как М. Юдина, так и «бетховенцы» не просто любили музыку Д. Шостаковича, отвечавшую их внутренним духовным потребностям, соответствующую представлениям о камерности, которые были воспитаны в них произведениями Бетховена и Танеева. Творчество Д. Шостаковича олицетворяло для них современную музыку, пропагандистами которой они в равной мере были, точно так же как сама личность Дмитрия Дмитриевича соответствовала их представлениям о личности художника-гражданина. М. Юдина видела в Д. Шостаковиче «весь комплекс современного художника и человека», [Юдина М. Дмитрий Дмитриевич Шостакович. См. в наст. сб.] «бетховенцы» -- «известное мерило духовной нравственной чистоты, чистоты замыслов и помыслов композитора-гражданина». [Цыганов Д. Неповторимые мгновения. -- «Вечерняя Москва», 24 сентября 1971 г.]

...Ансамбль М. Юдиной и «бетховенцев» уникален и по долголетию творческого содружества его участников, и по замечательным художественным результатам. Думаю, не будет преувеличением сказать: интерпретациями пианистки совместно с Квартетом имени Бетховена, о котором она вспоминала как о «неповторимом квартете», [Юдина М. Фрагменты воспоминаний о Квартете имени Бетховена... ОРГБЛ, ф. 527, л. 11.] квинтетов Шуберта, Танеева и Шостаковича, Квартета A-dur Брамса поверяются высшие исполнительские достижения Марии Вениаминовны Юдиной -- музыканта и мыслителя.